Если бы это не казалось полным безумием, я бы подумал, что Сэйнт на самом деле работает против своего отца, укрепляя свой контроль над его активами и сторонниками и добиваясь того, чтобы отнять у него все одним махом.

Но это было немыслимо, не так ли? Сколько работы было проделано, трудно даже представить, а я просмотрел лишь несколько файлов, которые он здесь хранил. Если это действительно был план уничтожения, то он был многогранным и запутанным, полностью проработанным и содержащим такое количество деталей, что было безумием думать, что один человек мог сделать это в одиночку. Не говоря уже о том, что он делает все это, сохраняя отличные оценки, тренируясь день и ночь, посещая футбольные тренировки, играя на пианино с пугающе хорошим мастерством, одержимый Татум и правящий всей школой железной рукой.

Хотя теперь, когда я подумал об этом, я должен был признать, что если кто-то и способен на такую безумную работу, то это должен быть Сэйнт Мемфис.

— Я хочу, чтобы ты следовала за мной, — донесся с балкона голос Сэйнта, и я замер, посмотрев на лестницу, и мое сердце подпрыгнуло при мысли о том, что меня поймают.

— Почему мы идем вниз? — Громко спросила Татум, и я понял, что она делает мне предупреждение.

Я быстро закрыл файлы, которые открыл, и захлопнул ноутбук, съежившись от звука, который он издал, когда я побежал к двери.

— Я собираюсь посмотреть, как ты пинцетом перекладываешь килограмм риса из одной миски в другую, — сказал Сэйнт, как только я открыл дверь, и я не мог не задаться вопросом, какого черта он хотел, чтобы она это сделала, как только я выскользнул наружу и закрыл дверь.

Я долго колебался, слушая, как Татум жалуется, что это было не то наказание, которое она себе представляла, в то время как Сэйнт злобно рассмеялся и сказал ей, что она сделает так, как ей сказали, если не хочет худшего наказания.

Меня сводила с ума мысль о том, что она будет там перебирать рисовые зернышки хрен знает сколько времени, но я заставил себя уйти. Возможно, это была утомительная задача, но не похоже, чтобы это причинило ей какой-то реальный вред, и она сделала это, чтобы дать мне шанс получить эту информацию, так что теперь все, что мне нужно было сделать, это придумать, как я собираюсь ее использовать.

Я шел по тропинке, снова и снова прокручивая это в уме, и, к моему полному разочарованию, одна мысль продолжала возвращаться ко мне, которая была похожа на чертову инфекцию в моем мозгу, которая никак не проходила.

Если Сэйнт действительно стремился свергнуть своего отца, то он, должно быть, ненавидел его так же искренне, как и я. И после истории, которую он рассказал мне о той игрушечной машинке, я не мог его за это винить. Но если я собирался признать, что у Сэйнта были все причины хотеть свергнуть своего отца, то я должен был рассмотреть вариант объединения усилий с ним.

Потому что враг моего врага может быть моим другом.

Я чувствовала, что настроение Блейка сегодня было подавленным, когда я сидела рядом с ним на занятиях, и он едва сказал мне хоть слово, даже когда занял место рядом со мной. Его темная аура просачивалась и в меня, и я впитывала ее, как Дементор высасывает душу. Но вместо того, чтобы наслаждаться его болью, я просто хотела унять ее и успокоить ту непреходящую боль внутри него из-за потери родителя. Боль, которую я слишком хорошо знала сама в эти дни.

— Если мы не поймаем Ниндзя Правосудия в ближайшее время, я сойду с ума, — пробормотал Блейк Сэйнту с другой стороны, крепко сжимая край своего iPad. Мисс Понтус задала нам всем задание написать смысл какого-то занудного стихотворения о пшенице, которое в основном означало, что весь класс громко разговаривал друг с другом, уделяя мало внимания своей работе.

— Наберись терпения, — сказал Сэйнт спокойным тоном. Он, конечно, уже выполнил свое задание, и я увидела в нем больше синонимов пшеницы, чем я даже знала о существовании. Клянусь, он даже не пользовался словарем. Может быть, он действительно был роботом.

— Я и так терпеливый, — проворчал Блейк, и Киан кивнул в знак согласия с дальнего конца ряда столов. Мила сидела по другую сторону от меня и слушала. Я снова и снова извинялась за то, что Ночные Стражи сделали с ней, но она продолжала настаивать, что это того стоило, ради лучшего секса в ее жизни, и была рада, что, по крайней мере, теперь они знают, что она невиновна. Я предположила, что она привыкла к манерам моих мужчин в этой школе; она провела годы, наблюдая, как они правят, подстраиваясь под остальных учеников. Она спокойно восприняла то, что они сделали, и я не знала, беспокоиться ли мне обо всем том дерьме, свидетелем которого она, должно быть, стала, раз ей наплевать на то, что ее чуть не обоссали, или впечатлиться тому, что она откинула волосы назад и стала жить дальше. Тем не менее, я ясно дала понять каждому из них, что если они когда-нибудь снова поступят с ней подобным образом, то я порежу их в одном месте, и этим местом будут их яйца. Можно сказать, что они поняли, намек.

— Я по прежнему поддерживаю идею о том, чтобы день за днем вызывать группы учеников на бойцовский ринг, и в конце концов я выбью признание вины из одного из них, — пробормотал Киан.

— Проблема в том, что половина учеников в этой школе признали бы вину, чтобы избежать побоев, — задумчиво сказал Сэйнт.

— Я все еще думаю, что мы должны снова присмотреться к Невыразимым, — сказал Блейк.

— Ты действительно думаешь, что кто-то из них может быть ответственным? — Спросила я, нахмурившись от этой идеи. — Если бы это сделал кто-то из них, вы бы вытянули это из них еще при последнем допросе.

— Татум права, — согласился Сэйнт. — Их костяк был полностью подавлен, но они все равно в скором времени получат еще одно напоминание.

— Но мотив есть только у них, — задумчиво произнес Блейк.

— Пфф, а как насчет каждой девушки, которую ты трахнул, а потом выбросил быстрее, чем старый, обоссанный ботинок? — Предложил Киан, и мои губы скривились в ответ при напоминании об этом волнующем факте.

— Ну, да, — Блейк пожал плечами. — Хотя вряд ли они приняли это так близко к сердцу.

— Ты действительно оставил Тиффани Форсайт в лесной хижине, чтобы ее пришлось спасать от медведя? — Я нахмурилась, в то время как Сэйнт и Киан рассмеялись, а Мила наклонилась ближе, чтобы услышать ответ.

Блейк посмотрел на меня с мрачной улыбкой, от которой у меня по коже побежали мурашки.

— Ага. Я имею в виду, что появление медведя не было запланировано, но это было счастливое совпадение.

— Это ужасно, — прорычала я, сверля Блейка взглядом.

— Эта сука обокрала меня, — сердито сказал Блейк.

— Мы нашли бумажник Блейка в ее шкафчике незадолго до окончания семестра в прошлом году, — объяснил Сэйнт, разглядывая свои ногти в поисках грязи.

— Я не знаю, было ли это местью за то, что я трахал ее и потом увиливал от нее, но в любом случае это дерьмо было сомнительным. Кстати, я сказал ей, что это будет на одну ночь. И, может быть, если бы она хотела большего, ей не следовало просто лежать там, как дохлая лягушка на спине. Все, что я помню из того траха, это то, что мой рот склеился от ее отвратительного блеска для губ и ощущение, будто я опускаю свой член в аквариум, а стая рыб обкусывает его кончик. Отчасти интересно, но в то же время немного вызывает тревогу.

Я уставилась на него, пока остальные смеялись, но из-за ледяного настроения Блейка сегодня он даже не улыбнулся. Он так невозмутимо рассказал всю эту чертову историю, от которой я была в ужасе.

— После того, как я узнал, что она украла мой бумажник, я пригласил ее в горный домик моего отца во время летних каникул, и, конечно, она согласилась. Я отвез ее в такую глушь, черт возьми, и бросил ее задницу в хижине, полагая, что ей придется звать на помощь, как только она поймет, что я не вернусь. Не совсем предусмотрительно с моей стороны, что у нее не было сотовой связи, но, по крайней мере, сообщение дошло до дома. Наверное, мне стоит написать медведю благодарственное письмо.